Всем в обязательном порядке читать и критиковать. Мне нужно совершенствоваться) Теперь я накатала чуток больше, но терпите) Позязечка, обязательно скажите, как вам. А я пойду читать про монголо-татарское иго.
Я всё время чихаю, спасите меня кто-нибудь! Т_Т
Береги меняДо полудня оставалось часа два. Утренние лучи солнца играли с водой и освещали бликами все вокруг. На том берегу, в заводи, квакали лягушки. В поле ветер танцевал с молодыми ростками пшеницы. Все вокруг радовались новому дню. Все, кроме меня. Сегодня двадцатый день разноцвета.
Я сидела на старом пне около воды и внимательно следила за полетом большой переливающейся стрекозы.
- Рада, не вертись! – грозный оклик Лады, которая в это время пыталась привести мои лохмы в более пристойный вид. – Ты можешь посидеть спокойно? Я же для тебя стараюсь! Или хочешь пойти на обряд непричесанной, как старая кикимора? Я могу это устроить. Вот молодежь, и пять мигов без движения не могут.
Лада продолжала ворчать себе под нос, не обращая никакого внимания на мои попытки ей возразить. Ну и леший с ней. Сегодня слишком хорошая погода. Внезапно я услышала какой-то шорох в камышах и сразу поняла, кто это может быть. И, похоже, не одна я догадалась кто это.
- Торка, вылезай, мы знаем, что ты там. Тебя за версту слышно.
Из зарослей вылезла Тора, пытающаяся состроить наиболее жалостливую гримасу. Знает ведь, что попадет ей за подглядывание. Уж Лада об этом точно позаботится: она ненавидит, когда нарушают запреты. Торка всё также усиленно смотрела себе под ноги, одновременно стараясь придумать достойную причину для пребывания в камышах.
- Тора, я жду объяснений. Наблюдать за подготовкой к обряду запрещено, ты это прекрасно знаешь. Почему же ты здесь оказалась? – бррр…мурашки по коже от тона Лады. Ох, не завидую я Торке.
- Ну… сестра Лада, понимаете, тут такое дело… - лицо Торы вдруг посветлело, она явно что-то придумала, - я вчера тут умывалась и случайно обронила своё колечко в воду. Вот. А сейчас решила его поискать, авось найду. А колечко ведь дорогое, жалко будет, если потеряется. Там камушек красивый, редкий очень камушек. Наверное, целое состояние стоит... – красиво Торка говорит, может и получится у неё выкрутиться.
- Можно узнать, что здесь происходит? – этот вкрадчивый и кажущийся ласковым голос я узнаю из тысячи. Моя Старшая – Власта. И как мы не заметили её прихода? Всё, теперь Торка точно получит пять дней наказания и усиленные тренировки. - Тора, прошу тебя, покинь поляну, я поговорю с тобой вечером.
- Да, сестра Власта, - Торка поклонилась. Уже уходя, она незаметно наклонилась ко мне, сунула что-то мне в руку и шепнула на ухо, - Рада, мы будем тебя помнить.
- Спасибо, - я улыбнулась и раскрыла сжатую руку. На ладони лежало колечко. С красивым камушком цвета лазури. Так всё это было затеяно только для того, чтобы попрощаться со мной. Мои милые сестренки, как жаль, что я вас больше не увижу. На глаза навернулись слезы. Нет, сегодня нельзя расстраиваться.
- Лада, ты закончила подготовку? – Власта изучающе посмотрела на меня. Лада кивнула. – Рада, встань. Взгляни на меня. Какая же ты красивая, тебе очень идет это платье, - голос Старшей почти незаметно дрогнул. - Ну что ж, Младшая, пора идти. Нехорошо заставлять твоего жениха ждать.
Власта взяла меня за руку и повела с полянки. Я успела лишь обернуться и кивнуть Ладе на прощание.
- Прощай, Рада, - услышала я вслед.
Мы стояли лицом к озеру, держась за руки. Позади нас возвышался Синь-камень. Почти в полной тишине звучал голос Власты.
- Ивор, ты признаешь женою своею Раду, сестру Власты?
- Да.
- Ты не можешь отказаться от Рады. Отныне, ты должен быть предан только ей. Ты обязан заботиться о ней. Если одно из этих условий будет нарушено, договор расторгается, а это значит, что тебя будет ждать смерть. Действие договора прекращается с твоей смертью. Ты согласен?
- Да.
- Рада, ты признаешь мужем своим Ивора, сына Роальда?
- Как будто у меня есть выбор, - я усмехнулась. – Да.
- Вы муж и жена. Договор вступает в силу, - и меня не стало.
Высокий молодой парень с пшеничными волосами, стоял на обрыве перед озером. В руке он сжимал оберег.
Ревун походил к концу. Деревья уже надели свой осенний наряд, и с каждым днём в лесу становилось все прохладней и сырей - пора было менять стоянку лагеря.
Шкод сидел в засаде в кустах и нервничал: у него было плохое предчувствие с самого утра. Что-то не давало ему покоя. Даже несмотря на то, что погодка выдалась, как ни странно, просто прекрасная.
Невесёлые размышления Шкода прервал далекий перестук копыт. Сегодня им определенно везло: второй путник за вечер. Когда вдали уже можно было различить силуэт всадника, атаман скомандовал всем приготовиться к нападению. Вот уже можно рассмотреть лицо всадника – парень, похоже, не вооружен. И атаман приказал перегородить путнику дорогу.
Часть разбойников внезапно выскочила на дорогу перед мордой лошади, часть – отрезала пути отступления, перекрыв тропинку за всадником. Лошадь напугалась и встала, как вкопанная.
Только теперь Шкод мог нормально рассмотреть человека, так глупо попавшего в их засаду. Его взору предстал симпатичный светловолосый юноша с голубыми глазами. Одет он был, как бывалый путник, то есть добротно, немарко, без всяких изысков. Разве что девичье украшение, висевшее на шее у парня, никак не подходило ко всему остальному наряду. Это был небольшой медальон, свитый из тоненький серебряных нитей, с прозрачным камушком цвета неба в центре. Наверное, подарок любимой, подумал Шкод.
Впереди всей шайки гордо стоял атаман, показывая, что он здесь хозяин. Но выражение лица путника ни капельки не изменилось, только в глазах появился непонятный отблеск, будто бы смешинка. Было не похоже, что странник хоть сколько-нибудь напугался. Почему-то создавалось впечатление, что он даже ожидал нападения, и сейчас собирается хорошенько повеселиться. Численное преимущество было явно на стороне разбойников, поэтому было непонятно, что ожидать от этого странного юноши.
- Что это такой почтенный человек делает так поздно на пустой дороге? - атаман начал говорить свою обычную речь. – Наверное, уважаемый, вам страшно? Разбойников боитесь, да? Так ничего страшного в этом нет, мы с моими ребятками защитим вас от этих грязных бандитов. Только заплатите нам за это немного, почтенный. А лучше, конечно, всё, что есть, нам отдайте, мы же о вашем здоровье беспокоимся. А то на такой пустынной дороге опасно одному с деньгами ездить, мало ли кто незаметно сзади ножичком пырнёт, тогда вам и деньги уже не нужны будут. Ну же, почтенный, заплатите нам по-хорошему, целее будете.
Но путник никак не отреагировал на слова атамана, только улыбнулся. Главаря это разозлило.
- Почтенный, я же вас предупредил. Что же вы такой несговорчивый, белый свет надоел? Так мы сейчас вам поможем с ним попрощаться, - и атаман жестами приказал окружить всадника.
Бандиты повиновались и стали медленно сжимать круг. Но путник странно отреагировал на их действия. Он преподнес медальон к губам, что-то быстро прошептал и кинул его на землю. И вот тут случилась самая непонятная для Шкода вещь. Внезапно перед самой мордой лошади появилась девушка неземной красоты. С длинными, почти до земли, русыми волосами и глазами цвета речной воды. В каждой руке у неё сверкало лезвие. Шкод застыл, не в силах сдвинуться с места. Кажется, он понял, что это за девушка. Поэтому спрятался обратно в кусты и дальнейший бой наблюдал уже оттуда.
Разбойники на миг растерялись, но почти сразу стали двигаться ещё быстрее и на их лицах проявилась масляная улыбка: они представили, что они сделают с этой девчонкой после того, как разберутся с этим путником. На ножи в руках девушки они просто не обратили внимания. А зря.
Первая троица подошла к девушке, ещё двое решили сзади напасть на всадника. Но всё случилось не так, как рассчитывали разбойники. Шкод сумел разглядеть только красивый взмах, оставивший после себя серебряный след в воздухе. Первые трое бандитов упали на землю. Дальше девушка незаметно переместилась за спину двоим нападавшим. Серебряный росчерк – и ещё двое бандитов лежат на дороге без движения. Осталось ещё четверо и атаман, но увидев, что произошло с их дружками, они бросились прочь.
Девушка повернулась к спутнику и убрала своё оружие в заплечные ножны. В этот момент один из убегавших вдруг остановился и метнул нож в путника. Но лезвие по рукоятку вонзилось в грудь девушки. Шкод не понимал, как она смогла заметить бросок и защитить всадника, пусть и таким странным образом. Она же стояла совершенно с другой стороны и не могла видеть замаха.
Глаза девушки широко распахнулись, сама она замерла.
- Умрите, - вдруг четко произнесла она и хлопнула в ладоши. Пятеро бежавших резко остановились и упали на землю. Больше они не подавали признаков жизни.
Девушка победно улыбнулась и внезапно повалилась вперед. Путник быстро спрыгнул с лошади и успел подхватить её на руки. На его лице ясно читались удавление и ужас. Он явно не ожидал такого поворота событий.
Только теперь Шкод смог вздохнуть полной грудью и перестать дрожать. Самый опасный противник повержен, второй враг пока занят и не обращает ни на что внимания. Лучшего шанса может и не представиться. И Шкод стал вылезать из кустов, стараясь как можно меньше шуметь. Выбравшись на дорогу в нескольких саженях позади этой странной парочки, Шкод бросился бежать в сторону ближайшей деревни. Он решил никому не рассказывать о том, что сегодня произошло на дороге. Всё равно ведь никто не поверит.
Хорошая сегодня ночь. Легко дышится. И небо такого красивого глубокого синего цвета. Осень.
Я подбросила ещё сухих веток в костер. Что-то становится зябко. Надо найти свою потрепанную цветную шаль. Вот она, и я накинула её на плечи. Теперь я точно похожа на странницу. Хотя это неудивительно, столько времени уже брожу по дорогам. Пять лет бесконечного пути, такое не каждый выдержит. Мне нравится. Правда, всё равно, каждый день снится родное озеро. Но такова уж наша судьба.
Каждая из нас обязана кого-то защищать. Нас зовут берегинями. Мы заключаем договор с людьми, который мы не можем нарушить. Свадьба – это счастливый день для каждой девушки. Но для нас – это день скорби, в этот день мы прощаемся с сестрами и навсегда их покидаем. Мы не можем вернуться: мы умираем в один день со своим мужем или в день нарушения договора.
Мы должны защищать своего мужа от любых угроз. Обычно мы проводим день в виде оберега, нас вызывают только в случае опасности или на ночь, дежурить у костра.
Ивор застонал во сне, ему часто снятся плохие сны, хотя я и стараюсь их отгонять. Забавный он всё-таки. Сегодня вот, жутко перепугался из-за какого-то там ножичка. Интересно почему. Он же прекрасно знает, что стоит вернуть меня в состояние оберега, как тут же заживают все мои раны. Тем более, я не могу умереть, пока жив мой муж. Для нас жизнь благоверного всегда ценнее нашей собственной.
Какой же он красивый, когда спит. Я провела рукой по его щеке. Теплый. Так захотелось обнять его, но кто же позволит это берегине, пускай она и считается женой. Я резко отдернула руку – не стоит тешить себя надеждой, ни к чему хорошему это не приведет.
Я поднялась с колен. Уже начинает светать, а сегодня ведь день равен ночи. Заревница.
Порыв ветра вздул мне юбку и запутал волосы. Забавно, есть примета, что если сегодня стоять на ветру, то ветер сможет унести твоё счастье. Я глупо хихикнула – было бы что уносить.
- Смех с утра полезен для здоровья?
Я вздрогнула. Даже не заметила, когда Ивор проснулся. Он привстал на локте и нагло меня разглядывал, при этом почему-то улыбаясь. Вечно застает меня врасплох, да и его привычка задавать глупые вопросы слегка раздражает.
- Да, полезен. А ты разве этого не знал? И чего ты так странно улыбаешься?
- Настроение хорошее. Благодаря кое-кому, - и он продолжил хитро улыбаться.
Я вдруг покраснела, вспомнив, что делала несколько минут назад. Надеюсь, он тогда всё-таки спал. И сейчас он имеет в виду что-то другое.
- Знаешь, я тут подумал, может ты побудешь со мной и днём? – спросил Ивор, почему-то внимательно разглядывая свою рубаху.
Я кивнула. И быстро села обратно в траву. Может и есть, что уносить ветру. Только я ему это теперь не отдам.
Сентябрь 2009